Путь на запад долог: насколько, не понаслышке знает автор одноименной книги, профессор новейшей истории, германовед Хайнрих Август Винклер. Сегодня, по его мнению, западная цивилизация и ее важнейшая составляющая – семья европейских стран – переживают уникальную возможность провести внутреннюю ревизию и переосмыслить приоритеты. К этому их подтолкнул финансовый кризис.

- Разрешите мне привести некоторые газетные выдержки: – Люди думают, что над ними смеются. – Миром правят деньги, а кто правит деньгами? – Финансовый кризис – проверка на прочность демократии? – Какова ценность демократии в капиталистическом мире? В последние месяцы мир только и занимался спасением: банков, финансовых рынков, греческой экономики. И все это – без каких-либо демократических дебатов. На Ваш взгляд, какова роль финансового кризиса для европейской демократии?

- Финансовый кризис показал, как сложно достичь финансовой, валютной консолидации без консолидации политической. Курс на окончательное объединение Европы был взят в 1990 году, вскоре после падения Берлинской стены. Затем тогдашний президент Франции Франсуа Миттеран решил, что настало время строительства монетарного союза… Тогда все почему-то решили, что полноценное политическое объединение может подождать.

Немецкие власти в лице Коля поддержали идею и зажгли зеленый свет…  А вот теперь мы видим, что просто межправительственного сотрудничества для стабильности, в том числе и финансовой, недостаточно. Кризис показал, что Европе нужны механизмы консолидированного демократического регулирования и контроля.

Финансовый кризис дал толчок общеевропейским дебатам: мы снова открываем для себя европейскую внутреннюю политику. Мы больше стали интересоваться тем, как устроена жизнь у соседей: когда там выходят на пенсию, каковы особенности тамошних бюджетов, размеры их долгов…

В этой общеевропейской ревизии принимает участие не только Европарламент, но и парламенты национальные… Таким образом, речь, безусловно, идет о некоей активизации демократических процессов.

- Сегодня ситуация все-таки управляется политиками или же развивается без влияния извне?

- И европейские правительства, и Еврокомиссия находятся под огромным давлением, поэтому они с такой нервозностью ждут открытия финансовых рынков в Азии каждое утро… В ЕС постепенно вызревает сознание того, как важно международное регулирование финансовых рынков, как важно действовать с оглядкой на соседей, партнеров, конкурентов. Правда, полного консенсуса на этот счет страны ЕС пока не достигли.

- Какой вектор движения задают Европе события на финансовых рынках?

- Мы привыкли думать, что нынешняя политическая конфигурация ЕС, по сути, промежуточная, неизменна: страны так и будут сотрудничать между собой в формате свободной конфедерации, никакой централизации, федерализации Европе не нужно. Я с этим не согласен, и считаю нужным движение в сторону более федеративной организации европейского дома; нам необходимо дополнить наш финансово-валютный союз политической, экономической и социальной интеграцией. При этом я не думаю, что это грозит нам отказом, так сказать, от национального самосознания. Нынешние члены ЕС, включая Германию, имеют сегодня особый статус, я его определяю как национальный суверенитет постклассического периода. Мы продолжаем выполнять свои суверенные функции, но не в полном объеме: часть их мы делегируем наднациональным структурам. Так что ядро политического союза уже заложено.

- Сегодняшняя Европа, таким образом, необычное явление – это и не субъект федерации, и не сама федерация? Финансовые рынки тем временем остаются достаточно консервативными. Сколько времени уйдет на то, чтобы они поверили наконец в Европу?

- Очень важно, чтобы европейские страны заняли бы наконец единую позицию по важнейшим вопросам. Вот такая взвешенность и солидарность, безусловно, вызовет доверие в международной политической среде. Авторитет Европы на международной арене зависит не от ее размеров, но от готовности и способности создать институциональные и психологические условия для развития европейской ментальности, европейской общности. Для этого, кстати, очень важно научиться принимать важные решения в сфере внешней политики не методом межправительственных соглашений, но через голосование большинством.

По сути, Евросоюз давным-давно неоднороден, в нем выделяются группы стран с разными темпами и задачами развития. Ситуация не поменяется еще некоторое время. Я предвижу, однако, возможность эволюции Евросоюза в сторону большей федерализации (я не говорю о федерации, заметьте!). Я лично очень бы хотел, чтобы в один прекрасный день Европа действительно стала бы федерацией. Однако это нельзя спустить сверху, нет, это должно вызреть изнутри.

- Вы родились в 1938 году и своими глазами видели чудовищный закат европейской идеи во время Второй мировой войны. Позднее Вы написали множество томов, тяжелых, как сама история Германии. Ее, мне кажется, и Вы, и ряд других немецких интеллектуалов сделали своей личной ношей. Так вот, в какой момент Вы снова поверили в Европу?

- Для меня маяком европейской интеграции стало падение Берлинской стены. Поворотным моментом я также считаю вступление в ряды ЕС в 2004-м восточно- и центрально-европейских государств. Очень важно понять, что эти объединившиеся страны имеют общего на этом отрезке исторического пути. Правда, понять это без учета европейского прошлого, во многом трагического, сложно. Когда-то ведь страны Европы играли друг против друга, опираясь не на общее, а на отличное… Не стоит забывать и о европейском колонизаторском прошлом: сколько ущерба нанес Старый Свет другим!

- А этого можно было избежать? Был ли иной путь?

- Если честно, я думаю, что мы просто обязаны признать: войны и террор – не трагическая ошибка, но результат ложного понимания Европой своей миссии. Да, конечно, на опыте европейских государств можно и нужно учиться. И третьим государствам, но прежде всего нам самим.